Признание наличия в сердце человека зла, элемента первородного греха, который не перекрывается ничем, даже индивидуаль­ной святостью (и святые умирают, ибо и над ними властен первородный грех), очень зат­рудняет духовное воспитание, вызывает зат­руднения и отторжение. Не случайно тяготе­ние некоторых педагогов, так же, как и неко­торой части молодежи к учениям (и пропове­дующим их религиозным организациям), га­рантирующим духовное спасение, снимающим вопрос о возможном «откате назад», о возможной одномоментной потере всех с трудом накопленных плодов духовного воспита­ния. Для этих людей духовные искания, глу­бины осознания греха и покаяние, особенно если речь идет о «нормальных», «хороших» и, тем более, очень хороших людях, — ска­жем о христианских святых, — являются про­явлением «незнания», «недоразвития» и, по большому счету, напрасной жертвой. Такая позиция представляет одну из самых больших опасностей для духовного воспитания.

Наличие в человеческой духовности раз­двоенности, светлой и темной сторон, не позво­ляет педагогу пассивно ожидать, когда в уче­нике раскроются его лучшие свойства. Духов­ное возрастание требует образования (в том числе, научного, художественного), водитель­ства, пастырства.

Один из основоположников православ­ной педагогики как науки в России архиепис­коп Евсевий писал: «Душа познает не только явления мира чувственного, но и истину, и нравственное добро, и красоту. Человек по­знает и самого Бога как верховную причину всего сотворенного, в распростертом перед ним творении везде встречаются взору его следы Божества, — и его духовный слух огла­шается дивною гармониею вселенной». Красота, таким образом, противопоставляет­ся миру чувственному и представляет собой явление духовного порядка. В этом понима­нии она служит нравственному возвышению личности. Другой видный представитель пра­вославной педагогики XIX века А.Л. Громачевский, пытаясь сформулировать «основной вопрос эстетического воспитания», выдвигал следующее положение: «Нет сомнения, что эстетическое воспитание находится в тесной связи с нравственным, и эстетически прекрас­ное имеет громадное влияние на облагороже­ние человека и на развитие в нем нравствен­ных инстинктов». Нравственное и эс­тетическое воспитание оказывались разными гранями процесса духовного восхождения личности. Этот процесс, согласно идеям пра­вославной педагогики, должен был организо­вываться как целенаправленный и управляе­мый. Ведущая роль педагогического руковод­ства в православной педагогике является ее важнейшей чертой, поэтому нуждается в спе­циальном обосновании.

Цель воспитания, при всей ее грандиозно­сти и разноголосии идей, формулируется в тру­дах представителей православной педагогики XIX века достаточно однозначно. «Каждый ваятель прежде всего начертывает себе образец предпо­лагаемого произведения. Так должен поступать и каждый достойный своего имени воспитатель. Сперва ему надобно иметь истинное понятие о том, каким должен быть совершенный человек, а потом пусгь он рассматривает, каким человек является на опыте . Быв сотворен по образу Божию, он несет в себе два мира, то есть неви­димую душу и видимое тело, и тем показыва­ет, что ему определено в себе и через себя воз­водить все окружающие его творения к Богу». Почти через сто лет В.В. Зеньковский в своем фундаментальном труде «Проблемы воспитания в свете христианской антрополо­гии» описал цель воспитания как раскрытие в человеке Образа Божия. Процесс духовного воспитания необходимо включает в себя пра­во и обязанность педагога «выводить из состо­яния повреждения» (Евсевий), а также побуж­дать самого ученика бороться со своими слабо­стями и недостатками. Это является условием дальнейшего совершенствования. Так, соглас­но педагогическим идеям протоиерея Владиславлева, человек «по отношению к самому себе, обязан все силы бессмертного духа свое­го не только привести в гармонию и строй­ность, не только очистить их от всех недостат­ков и повреждений, но и раскрыть и усовер­шенствовать до полноты Богоподобия, — дос­тигнуть, как выражается св. Апостол, меры воз­раста Христова; а тело свое — немощное и грехолюбивое — должен содеять способным не только к преодолению этих немощей и грехолюбивых наклонностей, но и к нетлению и бессмертию».

Православные педагоги XIX века не отвер­гали современных им достижений светского ис­кусства, а также педагогической теории и прак­тики, согласовал их со своими религиозно-фило­софскими взглядами. Так, даже В. Владиславлев, демонстрировавший (особенно по сравне­нию с представителями так называемого рели­гиозного обновленчества) достаточную консер­вативность в своем научном творчестве, ссы­лался на опыт Фребеля, на новые формы орга­низации педагогического процесса. «Все мето­дические занятия с детьми должны проходить, по мысли Фребеля, в так называемых детских садах и сменяться различными гимнастически­ми играми и простыми мелодическими песен­ками». Что же касается серьезного ана­лиза достижений современной педагогики в трудах К.Д. Ушинского или В.В. Зеньковского, то он не требует своей специальной конста­тации как факт общеизвестный.