Государство должно влиять на общественное мнение как об идеальном числе детей в семье, так и о допустимых причинах развода. В его силах поднять престиж семейного образа жизни, предполагающего прочный брак с несколькими детьми, а не принуждать граждан поступать вопреки их личным интересам. Оно воздействует на сами эти интересы, создавая гражданам такие условия, чтобы то, что выгодно государству, стало выгодно и им самим. И в нашей стране, и в ряде других стран делались попытки такого воздействия путем предоставления льгот и пособий семьям с маленьким ребенком или с несколькими детьми. В результате у многих пар, желавших второго ребенка, но не решавшихся на это из-за своей бедности, он появился. Но на двухдетные семьи эти меры повлияли меньше: обычно у них просто нет потребности в третьем ребенке. Для того чтобы она появилась, нужно, как минимум, платить им такие пособия, чтобы при рождении третьего ребенка жизненный уровень не падал, а рос. Но требуемые средства могут быть получены или за счет налогов с тех, у кого меньше трех детей, либо путем эмиссии, что усилит инфляцию и ударит по тем, кто пособий не получит. Они же, будучи большинством и в населении, и в парламенте, не пропустят такие законопроекты. Увеличить пособия на детей необходимо, но невозможно повысить их настолько, чтобы иметь трех детей стало выгодным. Да и не в одних деньгах тут дело.

Как отмечено выше, краткосрочные интересы семьи и государства в отношении числа детей, в принципе, совпадают. Если бы семья смотрела вперед так же далеко, как должно это делать (но обычно не делает) государство, то и тут их интересы совпали бы. Дело в том, что хотя родителям единственного ребенка, конечно, жить легче, чем супругам, имеющим троих детей, слишком много у них шансов стать бездетными в старости. По нашим расчетам, основанным на данных Госкомстата Российской Федерации, вероятность того, что мать переживет сына, равна 32%! И у матери двух сыновей риск потерять обоих не так уж мал — 10%. Только родители троих и более детей имеют достаточно надежную гарантию от потери их всех. В прошлом, когда умирало много маленьких детей, семьи понимали такую опасность как близкую и реальную и реагировали на нее многодетностью. В наше же время средний возраст детей, умерших при жизни матерей, — 38 лет. Так далеко семья не смотрит. Но если в сообщениях о несчастных случаях и убийствах, которыми сейчас полны газеты, будет указываться, что погибший был единственным сыном, многие пары, решившие ограничиться одним ребенком, поймут, что это не в их интересах. Проблема не решается путем снижения смертности. И в странах Запада, где средняя продолжительность жизни гораздо выше, чем в России, одни люди живут намного дольше среднего срока, другие намного меньше и при этом последние, увы, нередко оказываются детьми первых.

Таким образом, между интересами государства и населения в отношении числа детей в семье нет острого противоречия. Если и государство, и семья станут дальше смотреть вперед, демографические проблемы могут быть успешно решены.