Проблемам развития мышления у слепых и глухих детей посвящено множество работ разнообразных ученых. Мы рассмотрим три статьи, опубликованные в американских журналах '60 - '70-х гг.

П. Олерон ставит задачу выяснить, как происходит усвоение детьми понятий категорий и признаков. Для этого детям были даны достаточно простые задания: им предлагалось произвести классификацию предметов. Экспериментатор показывал детям набор из 25 небольших предметов, различающихся по цвету, форме, материалу и просил их расклассифицировать. (Все вопросы были в письменной форме - дети умели читать.) Такой же тест предложили и группе слышащих детей — в задачу эксперимента входило выявление различий между глухими и слышащими детьми.

Автор статьи упоминает аналогичные эксперименты своих предшественников: Хёфлер (1927), МакЭндрью (1948).

Для того, чтобы правильно расклассифицировать объекты, необходимо выбрать категорию, по которой будет производиться классификация, причем возможно не единственную.

Глухие и слабослышащие дети (ученики специализированных школ, где, кроме абсолютно глухих, обучаются и дети с очень низким слуховым порогом) действительно показывают худшие результаты, чем их «нормальные» ровесники. Определение признаков сопряжено для них с некоторыми трудностями.

Автор рассматривает гипотезу, выдвинутую в 1948 г. МакЭндрью. Эта гипотеза заключается в следующем: в силу оторванности от внешнего мира глухие (а в меньшей степени — и слепые) дети имеют ограниченную восприимчивость. Но эта гипотеза опровергается: автор описывает случаи, когда экспериментатор, видя, что испытуемый ребенок приходит в замешательство, помогает ему, «подталкивает» к верному решению, т.е. попросту начинает выполнять задачу за него. Ребенок мгновенно воспринимает пример и начинает действовать самостоятельно. Это говорит о том, что восприимчивость глухих детей вовсе не столь ограниченна.

П. Олерон предлагает свое обоснование результатов эксперимента. Глухие дети отстают в формировании абстрактных категорий мышления, а потому, считает автор, затрудняются в приписывании предметам признаков, хотя, разумеется, видят отличия разных предметов между собой.

Особого внимания заслуживает описание одного аспекта речи глухих детей. Экспериментатор спрашивал испытуемых, на каком основании они провели классификацию. В ответах преобладали названия конкретных значений признаков, а не самих признаков (т.е. «синий цвет» вместо «цвет» и т.д.) Идея класса (common class) была эксплицитно выражена лишь одним из испытуемых, который говорил о числе (number). Абстрактные категории трудны для восприятия глухими детьми, и именно поэтому в их речи отсутствуют имена этих категорий.

Итак, вот краткий суммарный перечень фактов, которые рассматривает П. Олерон: трудности при переходе от одного признака классификации к другому; неоднократное использование одного и того же признака для классификации предметов; трудности при объяснении выбора основания классификации. Последний факт особенно важен для психолингвистики, так как отражает зависимость между мышлением и речью, — патология (или же просто замедление) в развитии мышления сказывается в патологии речи.

Х. Ферт начинает работу «Влияние языка на развитие концептуального мышления у глухих детей» (Journal of abnormal and social psychology, v. 63, 1961) с утверждения тривиального факта: дети, родившиеся глухими или же ставшие глухими в очень раннем возрасте, лишены возможности учить и воспринимать язык как неотъемлемую часть жизни. Как и автор предыдущей статьи, Ферт замечает, что глухие дети не мыслят абстрактными катгориями и связывает это с отсутствием опыта общения на языке (lack of language expirience). Тем не менее когнитивные функции (cognitive functions) развиваются у этих детей, невзирая на «оторванность» от функцирования устного языка.